Корел. Сказ о том, как донские казаки в Москву ходили - Алексей Федотов

Но не долго длился мир, турки как всегда не сдержали слово. Они захватили и заперли в крепости 130 казаков провожавших царского посланника, одного толмача казнили, другого посадили на каторги (т.е приковали грести на галерах), а многих порезали и заключили в темницы.

Атаман Андрей Корела и другие атаманы собрали низовых казаков, которые кипели яростью, на лодках скрытно и ночью пришли к крепости Азов, ворвались через стены и убили много турок, больше 100 человек взяли в плен и возвратились в Раздоры, затем написали письмо и отправили атамана Степана Ванюкова к царю в Москву. В Марте 1593 года Ванюков возвратился на Дон и привёз жалование всем казакам и письмо; «Покажите теперь верную службу вашу, заключите мир с Азовцами, лучше терпеливо сносите от них обиды, но их не трогайте, по крайней мере до толе, пока приедет к нам турецкий посланик. Если не послушаетесь, наложу на вас мою опалу, не дозволю бывать в Москве и пошлю на низ Доном к Раздорам большую мою рать. На Раздорех велю поставить мой город и вас сгоню с Дону».

Обе стороны хитро изворачивались в этих переговорах. Для встречи посланника царь Фёдор отправил на Дон князя Волконского. Хоть многие казаки не хотели мириться с турками, но атаман зимовой станицы Андрей Корела во всём помогал Волконскому и дождались посланников и проводили их с честью до Рязанских пределов.

Отписка князя Волконского из сборника"Донские дела»

В приказных московских документах, в которых среди других старых донских атаманов назван Андрей Корела. В 1593 г. он «приезжал с Дона с вестями в Москву и получил за службу 8 руб. денег и камку».

Козаки старались нести службу царю верно. Весной 1594 года азовские турки предприняли поход на российскую украйну, но Донские казаки встретили их на обратном пути и освободили более 600 русских пленников.

В конце июля 1594 года Атаману Зимовой станицы Кореле снова пришлось встречать и провожать нового посланника Ислепьева от Царя Московского в Константинополь.

Турки в переговорах с Россией настаивали, чтоб царь, свёл казаков с Дона и порушил их городки. Но наши бояре отвечали, что на Дону живут люди вольные, российские беглецы на коих лежит опала государева.

Пока в Москве шла жизнь, связанная с политикой и установлением дружеских отношений с поляками, шведами и на юге с персами, казаки Дона обустраивали свои жилища и вновь выстроенные крепости. У нашего героя Атамана Андрея Тихоновича Корелы, которому уже 44 года, родились и подросли два сына: Пётр ему 11 лет и Тихон так назвали в честь деда, ему 9лет. Отец часто отлучался в походы, соответственно за всё в доме отвечала жена Анна, которую когда-то Андрей купил у станичника.

Казак и казачка. Неизвестный художник 17 века.

В книге историка А.И.Назарова «Антропонимикон яицких казаков XVII века.» видим, что внук Андрея Корелы, носил фамилию Корелин (тогда говорили КОРЕЛин сын). Возможно, что и Олимпийский чемпион по вольной борьбе Александр Александрович Карелин, Герой Российской Федерации происходит корнями от этих казаков.

Казака Оношку Петрова Корелина А. Б. Карпов (историк яицких казаков) принял за инородца, решив, очевидно, что компонент Корелин указывает на принадлежность к народу кореле. Однако это не, бесспорно. В. А. Никонов отметил: «На Севере многочисленны Карельские фамилии (она не этнична, а территориальна слово «корела» в то время означало вообще «западная сторона)».

Исследователь и историк А. Б. Карпов не только опубликовал материалы переписи яицких казаков 1632 г., но и дал общую характеристику их антропонимикона по этой переписи, правда, весьма краткую. «Из этой переписи видно, что казаков на Яике в то время было 950 человек, все они великорусского происхождения за исключением 4 инородцев, все носят православные имена, кроме корельца (Оношко Петрова Корелина). Из всех 950 только 93 имеют прозвища или фамилии, остальные называют себя по имени и отчеству (Иван Михайлов, Петр Сидоров и т. д.) и лишь 487 человек к своим именам прибавляют название места, откуда они прибыли на Яик, такие как Ивашко Дмитриев Нижегородец, Богдашко Елизарьев Белозерец».

Но вернёмся к Донским казакам. Вот цитата из А. Ригельмана про то время:

Из книги А. Ригельмана.

Теперь вернёмся в Москву. 18 мая 1595 года усилиями Фёдора Иоанновича и Бориса Годунова Россия заключила Тявзинский мирный договор-договор о мире («вечный мир») между Русским царством и Швецией, подписанный в селении Тявзино (швед. Teusina, фин. Täysina) близ Нарвы.

Завершил русско-шведскую войну 1590—1593 годов Россия возвращала себе крепости Ям, Копорье, Ивангород, а также Корелу, потерянные в результате Ливонской войны, в выигрышном положении оказалась Швеция, которая, кроме Ижорской земли, сохранила за собой полный контроль за русской внешней торговлей на Балтике: располагая выходами к морю.

В 1597году Царь Фёдор I Иоаннович ввел «урочные лета»: по делам о владении крестьянами, их вывозе, возвращении беглых крестьян стал действовать 5 летний срок подачи их владельцами исковых челобитных. Теперь крестьян можно было возвращать через суд. Эти поправки в законы Донские казаки приняли в штыки, что усиливало волнения среди народа.

Русский народ в эти годы был в большом страхе, вспоминая о недавнем нашествии крымских татар, то Борис приказывал поджигать Москву в разных местах, и так три или четыре раза, и каждый раз сгорало более 200 домов, и все поджигатели были подкуплены Борисом, и многих из них приводили к нему, и он, угрожая позорной смертью, приказывал сажать их по разным тюрьмам; таким образом он снова навел страх на всю страну, так что каждый был занят собственным горем и бедствием и, забывая о всех других делах, оплакивал только свои.

Борис, видя, что все совершается по его желанию, послал московским домовладельцам, которые погорели, много денег, сообразно с потерею каждого, и велел своим друзьям и слугам утешать их, соболезнуя их несчастью. Так же Борис велел от своего имени весьма ласково утешать их, предлагая свою помощь. Царь Фёдор всех жалобщиков велел отправлять к Годунову. Он всё принимал, тщательно сохранял и прочитывал, дабы знать, что происходит во всей стране; и все получали милости и ответы от Бориса. Он развил такую деятельность, так расположил к себе, что о нем говорили повсюду и не могли достаточно нахвалиться им, желая, чтобы по смерти царя он получил корону; этого только он и желал. Борис Годунов в это время пользовался большим уважением, чем царь Фёдор, ибо он не утруждал себя ничем, кроме того, что ходил в церковь и присутствовал при богослужениях, и Борис управлял всею землею, как глава государства, будучи над всем царем, а Федор Иванович носил только титул.

Борис имел власть безграничную и даже царь Фёдор Иоаннович как-то сказал: «Борис, Борис, ты взаправду слишком много позволяешь себе в моем царстве; всевидящий Бог взыщет на тебе»; это слово, поистине сказанное от чистого сердца, сильно уязвило Бориса. Годунов был так смел, что однажды дотронулся до короны, когда царь шел в церковь; Борис, шедший рядом с царем, притворно поправил ее, хотя она и не сидела криво. Этот поступок напугал жителей Москвы, ибо существует такое поверье: тот, кто дотрагивается до короны на голове царя, должен тотчас умереть.

Мария Григорьевна Скуратова-Бельская (Годунова). Неизвестный художник 18 века.

Годунов совершил еще много подобных деяний, всё это происходило на глазах народа поэтому боялись его более, чем царя.

Мы сегодня можем подумать, каким образом Борис, не умевший ни читать, ни писать, был столь ловок, хитер, пронырлив и умен. Это происходило от его обширной памяти, ибо он никогда не забывал того, что раз видел или слышал; также отлично узнавал через много лет тех, кого видел однажды; сверх того, во всех предприятиях ему помогала жена (Мария Григорьевна, урождённая Скуратова-Бельская), и она была более жестока, чем он; я полагаю, он не поступал бы с такою жестокостью и не действовал бы втайне, когда бы не имел такой честолюбивой жены.

Борис вершил все дела государства, и, кроме того, был в Москве думный дьяк Андрей Щелкалов, он был такой пронырливый, умный и лукавый, что превосходил разумом всех людей; Борис был весьма расположен к этому дьяку, как необходимому для управления государством, и этот дьяк стоял во главе всех дьяков во всей стране, и по всей стране и во всех городах ничего не делалось без его ведома и желания, и, не имея покоя ни днем ни ночью, работая, как безгласный мул, он еще был недоволен тем, что у него мало работы, и желал еще больше работать, так что Борис не мог довольно надивиться им и часто говаривал: «Я никогда не слыхал о таком человеке и полагаю, весь мир был бы для него слишком мал, ему было бы прилично служить Александру Македонскому»; к нему Борис был весьма расположен;